Если вы так склонны к саморефлексии, где тогда границы вашего личного пространства?
Одна из ваших выставок даже так и называлась…
Если человек верно настроен — устроены-то мы все правильно — горизонты его личности безграничны. А свою выставку «Границы пространства» я посвятил человеку и окружающей его среде.
С помощью прозрачных материалов я создавал некую неестественность, в которую ежечасно вынужден погружаться каждый из нас. На примере своих изваяний я показал, как они преломляются в гранях и углах обволакивающего их полимера.
Точно так же интеллектуально-эмоциональное окружение меняет человека. Плюс я пробовал трансформировать саму сущность скульптуры, предпочитающую раскрываться перед зрителем. Я же, напротив, пытался ее закрыть, создавая искусственные границы: например, закручивал человека на болтах, не давая ему ни малейшей возможности выбраться из этой оболочки. Если же говорить об основной идее выставки «Границы пространства», то это мои размышления о вечном движении человека, о трансформации его личности в каждый из моментов существования.
Ведь какой жизненный этап ни возьми, мы всегда на полпути в новую реальность. Изменчивость и преобразование — постоянный стержень человеческого существования.
А вашей скульптуре где комфортнее живется — на улице или в помещении?
Думаю, что всякая пластика мечтает вырваться наружу, и моя в том числе. Хотя многие свои работы я вовсе не задумывал как уличное искусство.
Для меня это никогда не было важно. Главное — воплотить идею.
Тем не менее, на нескольких украинских площадях стоят ваши памятники. Как вы вообще оцениваете обронзовелое лицо отечества?
Лицо, конечно, есть, но его не мешало бы освежить. Над нами довлеет идеологическое понимание скульптуры. Это устаревший взгляд.
В мире к монументальному искусству относятся иначе. Оно носит прежде всего эстетический характер, помогает разнообразить городские экстерьеры. Я думаю, мы гоже скоро придем к этому восприятию городской скульптуры. Мы уже установили изображения национальных героев везде, где только могли, и правильно сделали. Теперь осталось перейти на новый уровень их художественной интерпретации и отказаться от тиражирования. Это, вероятно, помогло бы украинцам менее иронично относиться к своим памятникам.
А у вас лично есть собственный хит-парад национальных героев? Кому бы вы поставили памятники?
Изначально нужно расширить количество выдающихся персонажей. Возможно, кто-то когда-то решил, что если в деревне не стоит гранитный Шевченко, значит, это и не деревня вовсе. Хотя если изучить историю поселка, может оказаться, что в нем родился какой-нибудь замечательный композитор, писатель или селекционер, выведший удивительный сорт кукурузы, и этот факт как раз не помешало бы увековечить. Ограничивая круг героев, мы оказываем народу медвежью услугу, вынуждая его ассоциировать свою историю с тремя историческими персонажами. Это сильно влияет на самосознание государства, как, впрочем, и агитационное кликушество, вроде призывов «Любить Украину». У меня подобные лозунги вызывают творческую растерянность, как и любая доведенная до абсурда плакатная эстетика. Обидно, ведь в стране есть множество незаслуженно забытых людей и явлений.
Какой-нибудь идеей по этому поводу не поделитесь?
Меня, например, поразил памятник Альберту Эйнштейну в Вашингтоне. Он одновременно является детской площадкой — своеобразной горкой, на которую можно карабкаться. И это нисколько не умаляет образа известного ученого. Нам такой иронии как раз и не хватает — изобразить гения без лишнего пафоса, сделать его понятным и близким обычным людям.
Как по мне, отсутствие тонкого чувства юмора — вообще актуальная для нас проблема…
Я бы даже сказал, отсутствие самоиронии. Все-таки умение посмеяться над собой красит человека любой профессии. С другой стороны, есть опасность переступить черту, когда творчество переходит и развлекательно-популярную сферу. Вообще, чувство меры и вкуса — самое сложное в искусстве.
Их наличие определяет степень талантливости автора. Поэтому, если говорить о главных недостатках нашей культуры, это, пожалуй, один из главных.
А у скульпторов есть какие-нибудь профессиональные патологии?
Знаете, статистика в этом вопросе обнадеживает.
Наш труд способствует физическому развитию организма. Скульптор ведь постоянно находится «на ногах»: взбирается на леса, сваривает каркасы, поднимает тяжелые материалы. Недавно не стало нашего классика — создателя монумента «Родина-мать» Василия Бородая. Ему, к слову, было за девяносто. А если к тому же не увлекаться алкоголем, есть шанс прожить долго. С другой стороны, скульптор — самая искушаемая из творческих профессий. В отличие от живописцев и графиков, у них всегда есть работа — ремонт, оформление интерьера. Скульпторы, образно выражаясь, убиваемы «халтурами», которые скосили не одно поколение крепких мастеров. Естественно, заказы куда выгодней индивидуального творчества, но они внутренне «съедают» художника, и ему потом очень сложно продуцировать собственные проекты.
Вы как-то сказали, что на барельефах бывшего Музея Ленина, ныне Украинского дома, можно увидеть ваш портрет в детстве. Очень интересно узнать подробности этой истории.
Все очень просто. Мой дед приехал в Киев из Львова. Его первым большим госзаказом был Музей Ленина. Самую масштабную статую — вождя — дед делал вместе с моим отцом. Кстати, все барельефы на революционную тематику они создавали в Выдубицком монастыре —там раньше были художественные мастерские. В качестве некоторых натурщиков дед использовал наших родственников. Девушка с книгой, например, — это моя тетя, которая как раз тогда была студенткой. Отец позировал для образа мужчины, запускающего спутник. Черты деда можно найти в крайней фигуре этого рельефа, изображающей крестьянина с плугом. Это, по-моему, самая правдивая аллегория. Я в этом ансамбле наименее узнаваем. В тот момент мне был всего год.
