Став взрослыми, не все продолжают жить с полетом в сердце. Но для архитектора утрата этого чувства печальна, если не губительна. Состояние окружающей природы, отсутствие организованного порядка в населенных местах – вызов и обществу, и профессионалам, в том числе архитекторам, многие из которых давно убеждены, что их цель не строительство отдельного дома, а создание национального ландшафта.
– Мне близко широкое толкование понятия ландшафта как пространства нашего обитания, пространства культуры, объединяющего город и деревню, территории застроенные и незастроенные. Понятно, что такого рода ландшафтом занимается не только ландшафтный архитектор, т. е. специалист по паркам, садам и благоустройству, но и всякий ответственный профессионал.
Понятие ландшафта скорее связано с общепрофессиональным мировоззрением, с системой взглядов, во многом сходных с теми, что лет 15–20 назад ассоциировались с понятиями «среды», со «средовым подходом». И все же паркостроительство, освоение пространства, культивация и рекультивация земли, повышенное внимание именно к земле, как наиболее ценному и конечному ресурсу – своего рода основа тех настроений, о которых идет речь.
Парк всегда был и антиподом, и образцом для города. Все идеальные планировки и модели пространства, парадизы и эдемы вначале сооружались из земли и растений. Версаль, Петергоф и римские виллы не что иное, как зримые картины мира, эскизы будущих «постоянных декораций» – ансамблей Парижа, Петербурга и Рима.
Парки и сады, в отличие от зданий и сооружений, непрактичны и нефункциональны, им неведомы жесткие технологии, формирующие тело зданий, они – чистое порождение культуры.
Дмитрий Сергеевич Лихачев одну из своих замечательных книг посвятил паркам и садам. Он ощущает эту сферу вполне самостоятельной, главное отличие которой – мироподобие. Какой смысл в липовых аллеях? Что такое вишневый сад? Это целая система ощущений, образов, утрата которых чревата, на его взгляд, очевидными деформациями нашего сознания.
Ландшафтная архитектура в прошлом, в XVIII–XIX столетиях, создавалась руками тысяч наших соотечественников, и это было естественно, как дыхание, это было образом жизни. Каждая московская усадьба была маленьким Версалем. Минувшая эпоха подарила нам столько изумительных садовых ансамблей. Возвратить те давние, Садовнические улицы и Берсеневские набережные, наверное, уже невозможно. Но мы обязаны попытаться вернуть людям утраченное ощущение земли, ощущение покоя и мира, рождаемое садами и парками.
Обращение к теме культурного ландшафта представляется особенно актуальным в связи с увеличением числа сторонников охраны окружающей среды, распространением агрессивного и одновременно наивного экологизма, стремящегося определять лицо ландшафта, активно влиять на его формирование. На мой взгляд, попытки чисто экологического конструирования окружения – это эпизод, увлечение, наподобие техницистских увлечений недавнего прошлого. Увлечения эти, однако, небезопасны, поскольку, в конечном итоге, безразличны к человеческой культурной составляющей, и в силу этого – фатально бесплодны, т. е. заведомо лишены содержания.
Эколог не может и не должен подменять собой архитектора, обращенного к ландшафту и его ценностям, владеющего языком созидания, видящего не разрозненную действительность, но картину мира.
